«Если в системе есть дефекты, это не значит, что ее нужно разрушить»

Вячеслав Вольчик. Фото: Марина Меркулова / «Русская планета»

Профессор ЮФУ о развитии высшей школы в России, о ее мифах, проблемах и важности

Марина Меркулова

11 июня, 2015 19:09

12 мин

Весь июнь выпускники школ сдают ЕГЭ и определяются с будущей профессией. Как и прежде, абитуриенты имеют право подавать документы одновременно не более чем в пять вузов по трем специальностям. «Русская планета» поговорила с Вячеславом Вольчиком, доктором экономических наук, профессором ЮФУ, который занимается изучением проблем российского высшего образования. Его статья «Реформирование российской системы высшего образования: роль мифов и институтов», опубликованная в университетском научном журнале «Terra Economicus», разрушает ряд стереотипов и обозначает некоторые проблемы высшей школы.

– В статье вы пишете, что большое количество вузов и студентов в России — миф.

– Достаточно привести данные статистики студентов на 1000 человек населения. У нас в 2009 году их было 68, в 2012 — 58, а в 2014 — 54, включая студентов техникумов, вузов, аспирантов и докторантов. Для сравнения: в США это число составляет 68. Мы каждый год сокращаем количество. Но давайте сначала посмотрим, как развивалось российское образование и откуда возник этот миф. До распада Советского Союза существовали только государственные вузы, которые вписывались в плановую экономику и, как тогда говорили, соотносились с потребностями народного хозяйства. И вот переход к рынку. С одной стороны, образование стало получать гораздо меньше денег, с другой — возникает коммерческое образование. Также подогревается интерес не столько к самому высшему образованию, как к получению диплома. Так этот пузырь и надувался. Несмотря на то, что государственные вузы начали принимать студентов на коммерческой основе и зарабатывать, преподаватели в 90-е получали мизерную зарплату, поэтому у многих мотив хорошо учить ослабевал. Были и просто не очень честные люди. Эти два фактора — гонка за дипломом и бедность сотрудников — сформировали теневой бизнес образования. О том, чтобы купить диплом, курсовую или заплатить за экзамен, в СССР даже речи не шло. Появились и люди, которые не хотят учиться, но им, к примеру, нужен диплом для работы. Они идут в частный вуз, который проводит вступительные испытания только формально, набирая всех подряд. Многие поступают на заочное отделение, приезжая два раза в год на сессию. Я это называю очередью за дипломом длиной в 5 или 6 лет. Угадайте, сколько студентов в России учатся на коммерческой основе? В 2012-2013 годах — 61,5% по данным Росстата. Сокращать дальше просто некуда. Однако если в системе есть дефекты, это не значит, что ее нужно разрушить, ее надо исправить, но для этого необходимы средства и ресурсы.

– Они у нас есть?

– В принципе, да. В 2000-х годах ситуация начала улучшаться. Хоть что-то начали финансировать и инвестировать. Зарплаты преподавателей сегодня хотя бы приличные и конкурентоспособные. Профессор ЮФУ, например, получает 41 тысячу рублей, доцент — 29 тысяч, правда, чтобы ими стать, нужно очень много работать. Но заработная плата преподавателей ЮФУ самая высокая в регионе, в других вузах все печальней. Если сравнивать себя с другими странами, зарплата профессора у нас одна из самых низких в мире. Проблема недофинансирования никуда не ушла. В России совокупные расходы на образование составляют около 4% от ВВП. В развитых странах это около 6-7%. Даже в Африке, Латинской Америке, Азии тратят больше, чем у нас. Например, Бразилия отдает образованию 6%. В наши вузы введены рыночные механизмы, но образование — это не рыночная услуга.

– А какая?

– Общественное благо, качество которого не так просто измерить, как обычный товар или услугу на рынке. Работу сантехника мы оцениваем сразу же, инженера — уже сложнее, нужно знать нюансы. А вот как оценить качество образования? Человек принимает решение учиться сейчас, диплом он получает через несколько лет, а самим «товаром» пользуется всю жизнь. Поэтому качество образования будет проявляться не сразу, а через время. Вуз — это не только передача знаний по каким-то определенным предметам, там учат думать, уметь получать и обрабатывать информацию, уметь принимать решения и так далее.

– Существует устойчивое мнение, что у нас слишком много выпускают юристов и экономистов. Это самые популярные направления среди абитуриентов.

– Качественного экономического и юридического фундаментального образования не очень много на самом деле. Зато множество некачественного бизнес-образования. Кстати, часто коммерческие вузы создаются по этим гуманитарным направлениям, где не нужна большая техническая база. Но проблема в том, что некачественное просто так закрыть тоже нельзя. Мы же его должны чем-то заменить, куда девать молодежь? У нас рабочих мест не так много, и не все хотят работать, занимаясь неквалифицированным трудом.

– Существует ведь целевой набор.

– Это атавизм советского времени, который рано или поздно уйдет. Как не стало распределения. Как бы ни говорили, что распределение нужно, это бессмысленно. Чтобы его снова ввести, мы должны открывать новые производства. Но ими преимущественно занимается бизнес, а не государство. Эта задача была решаема в СССР, потому что существовала плановая экономика, то есть под определенное количество заводов выпускали определенное количество инженеров.

– Недавно в РГГУ произошел скандал, связанный с лекцией Николая Старикова, одного из лидеров «Антимайдана». Должно ли образование заниматься политикой?

– Образование должно быть максимально дистанцировано от двух вещей: политики и религиозных течений. Это прописано в различных нормативных актах. Преподаватели не должны афишировать свою религиозную и политическую принадлежность. Если политизировать высшую школу, мы можем потерять науку. Наука — это объективность. Политика объективной быть не может. К тому же студенты — молодые люди. Они еще не совсем сформированы. Если им навязывать политические и другие взгляды, мы можем их деформировать. Но это не говорит о том, что не должно быть гражданской позиции.

– С 2009 года мы перешли на двухуровневую систему образования: бакалавриат и магистратура. Но ее до сих пор многие ругают.

– Как бы мы ни оценивали переход на систему бакалавриата и магистратуры, это состоявшийся факт. Необходимо не ругать ее, а объяснять, что это такое. Бакалавриат — это высшее образование, но это общее высшее. Магистратура же дает исследовательские и прикладные навыки, это совершенно другой уровень обучения. А у нас считают ее вторым высшим, что в корне неправильно. В России нет полноценного спроса на магистратуру и ее ценности. Сейчас открывается очень много магистратур. Вузы конкурируют, и не всегда эта конкуренция добросовестная. Она может привести к тому, что люди будут выбирать магистерские программы невысокого качества в не очень хороших вузах. Не будет спроса на фундаментальную науку. А сейчас финансирование идет вслед за студентами. Не будет набора, программы закроют. Преподавателям также невыгодно ставить много двоек и потом отчислять студентов, так как меняется соотношение преподаватель/студент. Если отчислять студентов, значит, придется сокращать и преподавателей.

– Но ведь бюджетных мест в магистратуру в хорошие вузы очень мало.

– Поэтому для оплаты обучения нужно развивать систему образовательных кредитов, а для начала нужно в принципе создать хорошую финансовую систему. У нас же целая проблема: у людей нет кредитных историй, банки берут очень большие проценты. У нас, например, обучение в магистратуре на дневном отделении стоит 89 тысяч. Эта цена обусловлена тем, что это очная и классическая магистратура, полноценно формирующая за два года необходимые компетенции на современном рынке труда и на перспективу. Если раскидать эту сумму на 10 месяцев, получается по 8900 рублей. Это не такие большие деньги. На Западе образование стоит гораздо дороже. Люди на машины и свадьбы гораздо большие суммы берут. А это образование, которым всю жизнь пользуешься. С другой стороны, очень важной тенденцией в ведущих вузах страны становится ежегодное увеличение бюджетных мест в магистратуру и ее доли по сравнению с другими уровнями обучения. Институт магистратуры только начинает по-настоящему развиваться и поэтому потенциальным магистрантам необходимо внимательно изучать информацию о магистерских программах.

– Преподаватель должен заниматься научной деятельностью?

– Совмещение преподавательской деятельности с научной — это старая традиция. Более того, еще Александр фон Гумбольдт предложил вовлекать в науку студентов. В современных университетах, в российских в том числе, преподаватель не просто может заниматься наукой, он обязан это делать. Другой вопрос, есть ли у них на это время. В нашей стране у преподавателей огромная нагрузка, связанная с обучением. В западных странах у каждого профессора есть секретарь или лаборанты, которые облегчают его работу. У нас преподаватель сам занимается всем, в том числе безумным количеством бумажной и административной рутины. Наука же требует неспешности, наличия времени. В англо-американском образовании существует такое явление как «tenure» — пожизненный контракт. Его заключают профессора, которые отработали долго и продуктивно в вузе и зарекомендовали себя. Благодаря ему они получают гарантию академических свобод. Они не боятся, что их уволят и могут спокойно заниматься наукой и преподаванием.

– Благодаря интернету сегодня можно получать образование дистанционно. Нет ли угрозы исчезновения классического вуза — с парами, семинарами, семестрами?

– Интернет — это важный компонент современного образования. Но надо помнить о двух важнейших функциях образования. Первая — социализация, вторая — профессиональная. Если мы забудем о первой, мы разрушим общество. Онлайн курсы не дают социализации. Нельзя онлайн делать химические и физические опыты. Важно и живое общение с преподавателем, который является наставником и примером, как заниматься наукой. Конечно, есть люди, успешно занимающиеся самообразованием. Недавно был юбилей Бродского, который закончил 7 классов, а преподавал в университете. Но такие люди исключение, подтверждающее правило. Без базы, которую дает высшая школа, сложно самостоятельно плавать в разных сферах.

– Ценность образования нужно прививать в школе?

– Это культура. Ее не привьешь быстро. Это долгий процесс. Вот вы получили бакалавра, закончили магистратуру. Вы уже своим детям будете говорить, что в вуз надо идти не только, чтобы стать бухгалтером или химиком, но и чтобы стать современным образованным человеком. Стран, которые имеют хорошую развитую систему образования, немного. Россия — в их числе, у нас есть образование всех уровней, у нас есть наука. Это большое преимущество, но оно не дает эффект непосредственно и сиюминутно.

– Что нужно учитывать абитуриентам, выбирая вуз?

– Во-первых, можно ориентироваться на рейтинги. Но рейтинги не дают всей информации, нужно смотреть на репутацию вуза. Во-вторых, обязательно изучить сайт, где опубликованы направления подготовки, учебные планы, дисциплины, преподавательский состав. Не стоит всецело доверять рекламе — много недобросовестной. Выбирая вуз, вы должны понимать, что выбираете не товар. Все суперактуальное и модное живет недолго, а вещи фундаментальные никогда не бывают супермодными, но они формируют культуру и науку, и они всегда пользуются спросом. Сейчас высшее образование играет ту роль, которую раньше выполняло среднее. Общество развивается, и высшее образование из элитного становится нормой. Нашей стране нужны не только специалисты, но и граждане, которые противостоят экстремизму, знают историю своей страны, являются культурными людьми и сами развивают культуру. Сейчас даже рабочие специальности требуют больших знаний и навыков, так как системы автоматизируются и становятся технически сложнее. Почему вообще человек не может быть рабочим, имея высшее образование? Этот человек с высшим образованием лучше интегрируется в общество. В обществе образованных людей качество жизни резко повышается. Наше же общество, к сожалению, недооценивает важность образования.

– То есть дело не только в самой системе и чиновниках министерства?

– Чиновники — это тоже общество. Они должны понимать, что просвещение полезно и для экономики страны. Это главный драйвер благосостояния. Черчилль говорил, что лучшие инвестиции — это инвестиции в молоко для ваших детей. Другими словами, самое важное — инвестиции в молодое поколение, и роль образования здесь нельзя недооценивать.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе