Новости – Общество
Общество
«На юге проще, вот все туда и лезут»
Фото: Марина Меркулова
Корреспондент «Русской планеты» выяснял, почему жители Ростовской области стали меньше помогать беженцам
13 августа, 2014 16:48
15 мин
По информации пресс-службы правительства Ростовской области, в регионе сейчас находятся почти 50 тысяч вынужденных переселенцев с Украины. При этом их количество растет. Гуманитарной помощи, в том числе еды, на всех переселенцев не хватает. Корреспондент «Русской планеты» узнала, в чем сейчас нуждаются беженцы, находящиеся в Ростовской области.
Раннее утро в Таганроге. Темноволосая тридцатилетняя женщина Анна крутится на кухне. Ей нужно придумать, чем накормить двух своих еще не проснувшихся детей. Открывает светло-голубые дверцы шкафчиков: на второй полке находит последний пакет с кашей. Заглядывает в старый советский холодильник — молока нет. Сегодня дети будут есть овсянку на воде.
– Как же надоело, — восклицает Анна. — Когда уже это закончится?
Она садится на табуретку и закрывает лицо руками.
– Каждый день придумываешь, ломаешь голову, как накормить детей, где взять деньги, работу, больше не могу! Хочу домой.
Резко замолкает, достает кастрюлю, наливает воду и ставит на газ.
– Ничего, все пройдет, — утешает сама себя Анна и снова садится на табуретку.
В комнате кто-то возится и что-то говорит. Анна уходит посмотреть, не проснулся ли кто-нибудь из мальчиков.
– Нет, это они что-то во сне бормочут, — с облегчением говорит она, вытирая руки о домашнее полосатое платье. — Значит, успею все сделать до того, как они проснутся. Хорошо.
– У вас так проходит каждый день? — спрашиваю я, помешивая кашу, за которой меня попросили следить.
– Да, — кивает головой Анна. — А другого выбора у нас нет. Мы же беженцы, приехали в Россию полтора месяца назад из Славянска. Почти бежали, муж у меня остался воевать там. Я убежала с сыном и забрала сына подруги, та осталась с мужем, помогла нам перебраться через границу — так мы попали к русским спасателям. Я с детьми неделю помыкалась во временном палаточном лагере, потом попросила родственников. Они для начала собрали десять тысяч, волонтеры помогли найти квартиру однокомнатную. Теперь вот живем, деньги заканчиваются, я пытаюсь оформить разрешение на работу. Я парикмахер, но могу наращивать ногти, делать маникюр, работать стилистом и много чего еще.
– Неужели для парикмахера нет работы?
– Есть, но без разрешения никто не берет. Спасибо девочкам-волонтерам, ко мне иногда по их совету заглядывают клиенты, и я пытаюсь сделать все, что могу, но надлежащих инструментов у меня нет. Тяжело работать на дому с детьми без инструментов. Вообще никогда не думала, что так будет. Каждый день — выживание. Думаешь, что делать, как найти деньги. Вот так бы легла, лежала и померла — иногда до того тошно. Я зарабатываю порой по сто-двести рублей — это разве деньги? Оформить патент не могу. Пацанов не знаю, чем кормить. У них организм растущий, есть необходимо, да и еще насмотрятся всего, телик в доме хоть выкидывай. Им нужны и шоколадки, и монстры из яиц и прочее. Тяжело, в общем. Раньше хоть можно было в пункт за гуманитаркой съездить, а теперь туда мало что привозят. Волонтеры приезжают с продуктами редко, а с ними как раз и тяжелее всего, они дорогие.
– А когда к вам последний раз приезжали волонтеры?
– Около пары недель назад. Сейчас, говорят, вообще стало плохо с гуманитарной помощью, даже пункты закрываются, не верят нам русские. Думаю, на днях попробую в какой-нибудь лагерь податься. Может, удастся что-то для мальчишек из еды найти. Сама я могу и перебиться, уже привыкла.
Каша на плите сварилась. Анна идет будить своих мальчиков к завтраку, и собираться на поиске работы и еды.
«Многие ополчились против беженцев»
Ольга Разумова, зеленоглазая молодая девушка, в этом году окончила ЮФУ и еще не решила, куда пойти работать. С мая она помогает семьям вынужденных переселенцев: ищет им работу, жилье и еду.
– Я этим летом хотела поехать на море, но почти всю свою зарплату за написание дипломов спустила на помощь людям, — говорит с улыбкой девушка. — Так что если папа не профинансирует, на море поеду в следующем году. Ну ладно, зато у меня будет большой опыт общения с людьми, хоть в психологи иди.
С Ольгой мы идем в магазин, потом садимся в маршрутку и едем в Советский район к семье из Луганска.
– Там четыре ребенка и одна мама. Я помогаю ей периодически, так как тяжело жить с таким количеством детей, — объясняет волонтер. — Она, когда уезжала с дочкой из города, забрала детей своего брата и ребенка подруги. Ей нашли жилье, одна семья пустила на лето. Только теперь проблемы с детскими вещами, едой, колясками, так как двум детям по два года.
– А что стало с пунктами гуманитарной помощи?
– Ну, с ними сейчас все сложно, поступлений мало. Ростовчане мало что уже привозят, так как многие ополчились против беженцев из-за того, что те не хотят работать и жить в тех условиях, что им предоставлены. Да, — кивает Ольга головой. — Соглашусь, разные люди. Но мы бы, попав в другую страну, также бы хотели хороших условий, все естественно. И это правильно, что о беженцах заботятся.
Мы выходим из маршрутки и идем дворами минут 20. Ольга звонит Олесе, так как домофон не работает. Та просит подняться сначала одного волонтера. Я пока жду внизу. Через пять минут в квартиру зовут и меня.
– Добрый день, — говорит молодая темноволосая женщина в домашнем халате и желтых тапочках. — Извините, сейчас времена сами знаете какие, не все приезжают, чтобы помочь. Многие хотят нажиться. Мне тут на днях предлагали работать в сауне, а это оказалась совсем не сауна. Благо, нам еще помогли люди, разрешив пожить в двухкомнатной квартире.
Я отдаю ей последний пакет из магазина с шоколадом и соком для детей. Она приглашает нас пить чай.
Дети в соседней комнате активно разбирают привезенное: крупы, игрушки, одежду.
– Мы из Луганска все, — рассказывает Олеся, разливая чай. — Теперь думаю, что делать и куда ехать. Хочу попробовать отправиться к морю. Детям будет полезно, да и работы там побольше. Пока сезон окончательно не закончился, может, удастся получить статус беженца или квартиру. Пока не знаю, как пойдет. Я же давно не работала. Как родила дочь, так и все. Вот только в России никого не знаем: страшно вокруг, да и не с чем нам пока уезжать: ни денег, ни вещей нет. Даже коляску не можем нигде найти, ни на одном складе нет. Я уже в группе помощи переселенцам во всех социальных сетях написала. Может кто-нибудь и отдаст свою старую, не пожалеет.
В самом крупном пункте временного размещения беженцев под Таганрогом, в детском лагере «Дмитриадовский», находится около 800 человек. С гуманитарной помощью тут также все сложно.
– Мы приехали сюда неделю назад, — говорит смуглый мужчина в легкой клетчатой рубашке, представившийся Олегом. Он из Луганской области. — Я здесь с женой и сыном. Людям очень не хватает медикаментов, например, той же зеленки. Детям раны нечем обрабатывать. Постельное белье было бы очень кстати, вода в бутылках, печенье, сок для детишек и беременных. Народу стало больше, с жизнью стало сложнее.
– Ой, а вы волонтер, да? — интересуется у меня проходящая мимо женщина с маленьким ребенком, услышав наш разговор. — Нам нужны туалетная бумага, детские тапочки, гель для душа и кофе. Гуманитарной помощи стало меньше сейчас, но она так необходима. У нас много женщин с маленькими детьми, нужна одежда и детское питание.
– А почему помощи стало меньше?
– Как же, — говорит женщина, повысив голос. — Вы что, не смотрели телевизор? Показывали же, у нас нашли какого-то агитатора, который был всем не доволен, и теперь люди стали меньше к нам приезжать, так как думают, что нам всего мало. Но это не так, мы просим только необходимое. Я вообще не хочу статус беженца, хочу вернуться в свой родной дом и огород. Я сама из Краснодона. Как только пройдет война, лично я первая побегу, у меня там все родные и старший ребенок воюет, — закончив свой монолог, женщина направляется к пляжу.
– А еще здесь очень необходимы сим-карты ростовских операторов. Людям звонить не с чего, — продолжает Олег. — Неожиданно у него звонит телефон, и мужчина, так и не закончив, убегает куда-то по делам.
В другом временном месте пребывания беженцев, в лагере «Металлург», где сейчас живут примерно 200 переселенцев, в большом дефиците моющие средства и предметы личной гигиены.
– Помощи сейчас стало меньше. У нас в лагере много мам с маленькими детьми, есть даже матери с трех месячными малышами, — говорит помощник руководителя лагеря, волонтер Ксения. — Необходимы памперсы, шампуни, детские вещи, порошок, туалетная бумага. Гигиена сейчас очень важна. Также нужна одежда. У тех, кто приехал, все летнее, и люди очень нуждаются в теплых вещах, так как скоро начнутся холода.
Сложная ситуация на сегодняшний день сложилась и на ростовском железнодорожном вокзале, в здании которого находятся беженцы. Число их постоянно меняется — люди то приезжают, то уезжают.
Вынужденные переселенцы занимают весь второй этаж, много семей с детьми. Они сидят и спят на полу.Душно.
– Мы тут уже два дня, а билетов все нет! — говорит усталым голосом полная темноволосая женщина. — Говорят, РЖД выделяет некоторое количество билетов, вот мы и ждем, когда будут билеты в Брянск.
– А вам нужно только в Брянск?
– Да, мы хотим к родственникам, у них квартира есть.
– Многие здесь хотят на юг или на север за деньгами, — перебивает полную женщину ее соседка. — Я тоже хочу уехать в Анапу. Может, получится заработать, и потом свой домик купить. Слышала, что на юге проще, вот все туда и лезут. Я тут уже трое суток, и семьи все приезжают.
С беженцами работает команда спасателей и два волонтера. Они помогают им разобраться в ситуации и переждать жару. Много тех, кто привозит продукты питания и необходимые вещи на вокзал после работы и в выходные дни.
– Мы, прочитав сообщение в социальной сети девушки-волонтера Кристины, приехали сюда с кучей продуктов и вещей, привезли, подушки, еду, детское питание, одноразовую посуду и многое другое, — рассказывает ростовчанка Мария. — Нас отвели в комнату, где все разобрали, а после раздавали беженцам, удалось хоть как-то помочь людям. В здании вокзала такая душегубка, поэтому просто не понимаю, как они там живут. Благо, что у них хоть есть бесплатная еда и возможность позвонить. Сотрудники МЧС предоставили им два телефона, но люди до сих пор нуждаются в подушках, еде, одежде и одноразовой посуде.
Ростовчанка Екатерина Некрасова, темноволосая девушка в синей майке и шортах занимается организацией гуманитарной помощи с апреля. Я иду к ней домой помогать укладывать в коробки вещи для беженцев.
– Сейчас гуманитарки стало меньше, — рассказывает девушка, сортируя детскую одежду. — Вы не зря мне позвонили, у меня как раз сегодня выходной, и я занимаюсь грузами и отправкой в разные места вещей и продуктов. Я пару раз возила помощь в Луганск, тяжело все это. Там намного хуже. Здесь народ живет прекрасно по сравнению с Украиной. Сейчас мы думаем отправить то, что осталось по семьям под Азов и Таганрог.
– В лагеря? — уточняю я.
– Нет, — крутит головой Екатерина. — В лагерях народ живет достаточно хорошо, им еще все привозят. А у многих семей сейчас даже еды не остается.
– Из-за чего гуманитарной помощи стало меньше?
– А вы сами взгляните вокруг. Месяц назад комната была забита, а теперь осталась только треть. Количество беженцев растет, многие люди поотдавали уже много чего своего. МЧС бросает много сил на лагеря в Гуково и Новошахтинске. Им сложно, беженцы же попадаются очень требовательные, — вздыхает и начинает разбирать коробки с консервами. — Да и люди стали им меньше верить, некоторые из них живут лучше, чем простые люди и хотят еще, но я не говорю не обо всех, это частные случаи. Я сама отдала дом и квартиру в пользование беженцев, поселила три семьи. Теперь с двумя детьми живу в однушке.
– Мы закрыли свой пункт приема, развезли все и теперь собираем гуманитарную помощь не на большом складе, а уже у меня в квартире. Возможно, осенью помощи снова будет больше, — надеется он.
В Центре помощи беженцам из Украины Донской митрополии также продолжают помогать людям и собирать гуманитарную помощь.
– На данный момент нам очень нужны средства личной гигиены и продукты питания, так как одежды много сейчас и было много всегда, — рассказывает координатор социальных проектов отдела по церковной благотворительности и социальному служению Ростовской-на-Дону епархии Илья Котенко. — Нам отдают одежду разные люди, секонд-хенды и предприятия, но нам не хватает рук, чтобы ее сортировать. Нам также нужны люди и на фасовку народных обедов, там тоже немного людей. Любой человек может приехать и поработать три часа, и это будет уже 13 тысяч порций, вдумайтесь только. У нас много различных проектов в реабилитации и помощи беженцам, и это лишь часть нашей работы. Нам везде нам нужны волонтеры. Последнее время гуманитарной помощи стало меньше. Многие люди перестали помогать, так как многое уже отдали, некоторые, у кого осталась потребность, приезжают и работают на складе или помогают на каких-либо других местах. Ажиотаж спал и у предприятий, и у людей. Кто-то, возможно, сейчас еще отдыхает, а кто-то готовится к школе, вузу и работе — летом так всегда бывает. Осенью людей будет больше.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
