Новости – Общество
Общество
Фиговина с морковиной
Бывший руководитель дирекции по развитию Ростовского ботанического сада Александр Водяник. Фото: Михаил Малышев
Разговор о псевдоэкологии и смысле жизни с бывшим директором ботанического сада
25 июля, 2014 19:41
21 мин
На прошлой неделе ректор Южного Федерального университета Марина Боровская подписала приказ об увольнении руководителя дирекции по развитию Ростовского ботанического сада Александра Водяника.
В Ростове о бывшем директоре ботсада говорят разное. Кто-то из его коллег уверен, что он сумасшедший, кто-то называет его «мессией от экологии». «Русская планета» публикует беседу с Водяником, которая была записана полтора года назад, в день, когда его вновь назначили директором сада.
Александр Водяник — биохимик, эколог, полномочный представитель Совета ботанических садов при РАН, эксперт Госдумы. Закончил биолого-почвенный факультет Ростовского государственного университета. Возглавлял Научно-исследовательский центр экологических ресурсов «ГОРО», где занимался разработкой и внедрением в производство экологически чистых технологий, основанных на использовании сверхкритических флюидов. В 2005 году стал директором Ботанического сада Южного федерального университета, но через 2,5 года был смещен с поста ректором Владиславом Захаревичем из-за крупного коррупционного скандала с участием руководства вуза и комитета по природным ресурсам Ростовской области. С 2008 года вел активную борьбу, в том числе как блогер, за спасение Ботанического сада от уничтожения. В октябре 2012 года назначен руководителем Дирекции развития сада.
Задумал однажды директор ростовского ботанического сада Александр Водяник разбить французский парк. С утра пришел на работу и офонарел. Посреди его поля стояли совершено незнакомые экскаватор, бульдозеры и бытовка.
– Чистить речку будем, — нагловато сообщили рабочие.
– Ага, щас. Это моя речка. Я за нее перед государством отвечаю, — возмутился Водяник, знать ничего не знавший ни о какой очистке. И выставил экскаватор за территорию.
На следующий день на директора ботсада, по его словам, был совершен легкий наезд, еще через пару дней составлено уголовное дело со штрафом в 12 миллионов — за организацию частной свалки строительных отходов.
***
Александр Водяник рассказывает историю попытки захвата земель, после которой он чудом не оказался за решеткой, как байку. Хотя она тянет на остросюжетный детектив. Если в двух словах, то высокопоставленные чиновники захотели заполучить часть территории ботсада, чтобы построить на ней огромный жилой комплекс с развитой инфраструктурой развлечений. Разработали сложную коррупционную схему, в которой замаскировали отчуждение земель под очистку протекающей через сад реки Темерник, и приступили к делу.
– Они забыли одно. В 2006 году там сидел Водяник, у которого было свое видение на развитие ботсада, без пляжей, аквапарка, жилых зданий и развлекательных центров, — произносит Александр Рифатович с подчеркнуто ироничной интонацией супергероя.
Он не ложился под экскаватор и не махал плакатами перед зданием правительства — то есть почти не спасал ботсад в традиционном понимании, но все равно заработал репутацию бунтаря. Зеленый остров площадью в 160 гектаров до сих пор существует на карте Ростова только потому, что Водяник так захотел. Точнее, не захотел договариваться.
– Приходит ко мне в кабинет девушка с проектом очистки реки, — продолжает Водяник. — Я смотрю на него и думаю: а где здесь ботсад вообще? Его нет на этом проекте. Тогда она достает второй, который не согласован с Москвой. Я ей так и говорю: «Вижу только проект, утвержденный федералами, другого я ничего не вижу и не хочу видеть». — «А, нет проблем. Счастливо оставаться». И ушла. А потом появилась комиссия с проверкой, которая и обнаружила несуществующую свалку. Никаких фотографий и доказательств, только заключение экспертов.
В самом финале этой запутанной истории уголовное дело все-таки закрыли, но Водяника сократили — он очутился на смешной должности с зарплатой 4,5 тысячи рублей и местом жительства в студенческой общаге.
– Я стал вторым человеком после академика Жданова, который в составе университета работал в режиме хоум-офис, — самоирония у директора вместо визитки.
Когда-то в ростовском ботаническом саду кипела научная жизнь, в оранжереях собирались крупнейшие в Европе коллекции растений. Потом в стране случились 90-е, все выживали кто как мог, ученые в том числе, и ботсад оказался на грани исчезновения. В 2005 году он достался Водянику в наследство от прошлых директоров с распроданными фондами и территориями, демонтированной насосной станцией и спиленными линиями электропередач. Ботанический ад — мечта маньяка без малейшего намека на былые райские кущи.
На типичного ботаника во всех смыслах он не похож. Вместо чудаковатых очков и засаленных рубашек в клетку — приличный деловой костюм. На стереотипного «зеленого», протестующего против испытаний на лабораторных кроликах, Водяник не похож тем более — не вегетарианец, не призывает уезжать из городов в девственные леса и осторожно относится ко всему с приставкой «эко». В Гринписе не состоит. Пожалуй, из всех ботанических терминов ему подходит только «буйный». Буйные у него рост, голос и нрав. Лучшую характеристику Водяник дал себе сам: на странице в Фейсбуке у него вместо фотографии изображение Дон-Кихота на фоне ветряной мельницы.
Оказавшись безработным диссидентом, вместо того чтобы опустить руки, впасть в апатию или задуматься об эмиграции, бывший директор вполне патриотично решил стать общественным деятелем. Заручившись поддержкой горожан, добился принятия экспериментальной программы развития ботанического сада, разработанной Советом ботанических садов при РАН. Опубликовал сотни постов и стал одним из самых активных блогеров в «Берлоге» — партийном форуме «Единой России». Совместно с коллегами инициировал парламентские слушания по проблемам ботсадов. Дошел до Дворковича и Суркова. Написал президенту, но тот почему-то не ответил.
Главный вход в ботанический сад. Не заметив потускневшую вывеску с названием, легко проскочить мимо. Прямо у забора стоит сауна, чуть ниже по тропинке — мойка для машин. За поворотом мужик купает в ручье автобус с табличкой «Южный федеральный университет» на лобовом стекле.
– А с этим всем что будете делать?
– А ниче не буду, — абсолютно серьезно говорит Александр Рифатович. — Понимаете, ведь в чем самая большая проблема? В том, что людям в течение десятка лет вбивали в голову стереотипы, что ботсад годится только для автостоянки, кабака и бани. Им сложно объяснить, что суть экономики ботсада не в этом. У нас нет рефлексии, что бизнес может быть иным. Поэтому нужно создавать развивающую среду, показывать людям, что в ботсад можно приходить за знаниями, за смыслами. Как только это произойдет, баням и автомойкам станет невыгодно находиться на этой территории, они обанкротятся и сами сбегут.
Водяник очень хочет курить. Сегодня последний день с никотином — почти шесть лет назад, когда его разлучили с садом, пообещал бросить, если вернется. Вчера вышел приказ о назначении на должность креативного директора.
Как-то раз звонит Водянику взволнованная Светлана Журова из Олимпийского комитета.
– Все, — говорит. — Апокалипсис. Андрей Рудомаха (координатор общественной организации «Экологическая вахта по Северному Кавказу», - РП.) нашел гнездо уникального вида лягушек на месте строительства железной дороги в Сочи, чуть ли не на рельсах. Придется срочно отменять стройку.
Водяник открыл атлас, посмотрел ареол распространения данного вида.
– Действительно уникальная, редчайшая лягушка, — отвечает Журовой. — Только живет она исключительно в Дагестане. И для того, чтобы добраться в Сочи с гнездом, ей нужно было купить как минимум два билета на поезд с пересадкой в Ростове. Отстой полный.
***
Водяник не любит Рудомаху. Впрочем, Газаряна и других известных борцов за экологию не любит тоже. Говорит, что в России настоящих экологов можно пересчитать по пальцам одной руки, все остальные — конъюнктурщики. Особенно Водяника раздражает, когда его сравнивают с Чириковой.
– Можно прекрасно жить в лесу, в гармонии с природой и при наличии химкинской трассы. Экологи работают на одну цель — чтобы человеку было комфортно жить в пределах города. Чтобы город встраивался в природу, а природа — в город. Чирикова — мутная фигура, она к зеленым имеет очень далекое отношение, — объясняет свой гнев Водяник. — Невежество, непонимание того, что есть природа — это плохо. Но когда начинают на этом невежестве делать дивиденды — еще хуже. Постоянно воевать и протестовать без предложений — бессмысленно, это превращается в бизнес.
– В ситуации с ботаническим садом люди тоже выходили на митинг против его застройки и уничтожения, собирали подписи.
– Но! Есть одно отличие от Химок. Что вообще отличает эколога от псевдоэколога? Конструктив. У нас была конкретная программа развития ботсада. Поэтому диалог с властью состоялся.
Листаю программу, рассчитанную на два года. В демонстрационном варианте это тридцать пять страниц со схемой будущих преобразований: от классического сохранения биоразнообразия и до изготовления фиточая в ботаническом кафе. Выглядит внушительно.
–Такая же ситуация, как была в Химках, сейчас в Сочи, — продолжает Водяник. — Зачем нужно было создавать национальный парк на границе с потенциальным мегаполисом, которому развиваться, кроме как в горы, некуда? Грубо говоря, вокруг Сочи возвели Китайскую стену и сказали — все, вот на этом пятачке вы и должны жить, дальше — ни шагу, расстрел на месте. Город должен развиваться. Снесите тогда Сочи к чертовой бабушке и скажите, что природа восторжествовала. Давайте тогда уничтожим человечество, потому что оно для природы — враг номер один, зло. Какой-то экофашизм. Поднимать нужно вопрос не о том, что вырубаются реликтовые самшитовые леса, а о том, как и чем их восстанавливать. Восстановление — это уже конструктивная деятельность, а к ней никто не готов. В Сочи должны были работать экоурбанисты, которые бы правильно сформировали градостроительную концепцию, а не устраивали протестные акции. А кто у нас в стране готовит экоурбанистов? Никто. Видите, какая цепочка? Отсутствие в городе одного специалиста, который бы знал, что и как нужно делать, по сути, разрушило Сочи.
– Разве корень всех российских бед не в чиновниках?
– Бояться нужно не чиновника, который принимает решение, а того, кто сидит у него под столом. Часто оказывается, что в начале цепочки стоит вовсе не чиновник. А так называемый эксперт, который прячется за спиной и подсказывает решение.
Показательный образец непрофессионализма для Водяника — Южный федеральный университет, сегментом которого является ботанический сад. Его Александр Рифатович не любит еще больше, чем Чирикову и Рудомаху, вместе взятых, и критикует, не стесняясь в выражениях. Однажды он благоустраивал парк около одного из корпусов ЮФУ. Аллею аспирантов засадил липами, аллею профессоров — дубами. Иронии так никто и не заметил.
– В ЮФУ меня ненавидят, я для них как страшный астероид, который падает на голову. Надеются, что я уйду из ботсада. Ага, щас, — кипятится Водяник. — Как только я его брошу, эти эксперты признают территорию бесперспективной и смогут делать с ней все, что угодно.
В детстве мама купила Водянику джинсы, о которых тогда грезили советские подростки. Водяник страшно обрадовался и срочно стал их примерять. Оказалось, что на него, высоченного, джинсы слишком коротки. Мама, понятное дело, расстроилась.
– С тех пор я решил, что никогда не буду ходить в джинсах, потому что я другой. Они мне просто не подходят!
***
– Зачем вам вся эта борьба?
- Как зачем? — удивляется Водяник. — Зачем вообще нужен ботсад? Чтобы консолидировать людей вокруг идеи обустройства своего города. Обустройство можно вести только по определенным принципам, которые были заложены еще бог знает когда. Это принципы соучастия, сотворчества, содружества, диалога. Потом начинаются деревья, кустарники, архитектура. Что делать, если эти принципы утрачены? Они уже были утеряны не раз и не два. Не считая перестройки, такой эффект был после Второй мировой войны. Только представьте, вся Европа в руинах не только физически, но и в головах. Дикая миграция людей, смерти. Людей нужно как-то восстанавливать, чтобы они творили, чтобы они возрождались. Этому невозможно заставить, можно лишь сподвигнуть. Одними из первых объектов, которые в Европе восстановили, были ботанические сады, музеи, зоопарки, галереи. Не завод обеспечивает жизнь человека, он обеспечивает только ее материальную часть. А саму жизнь как таковую? Зачем жить? Зачем любить? Человек деформируется в среде, которая не дает ответов на эти вопросы.
– Люди приходят в ботсад для того, чтобы обрести смысл жизни? Так просто? Выходит, и буддизм никакой не нужен.
– А что такое буддизм? Это направление мышления, саморазвития. Но где это развитие реализуется? В садах. Юго-Восточная Азия — это сплошной бешеный сад. Первый университет Платона где располагался? В обыкновенной оливковой роще. Потому что в такой обстановке человек не просто впитывает, как губка, механические знания, он пропускает их через себя. И тогда у него меняются ценности, меняется жизнь и начинается творчество. У коллектива появляется потенциал к сотворчеству, то есть совместному созиданию — не конкуренции, возникает вопрос соучастия.
– То есть каждый может почувствовать себя демиургом?
– Так практически каждый человек и есть демиург. Проблема в том, что человек может реализоваться в этом качестве, только когда понимает, что он не такой как все. Он должен искать самого себя. Должен ответить на вопросы: где он, кто он вообще, под что он заточен? Ответить на них можно только в процессе созидания. Но креативность на пустом месте не рождается. Российский человек, как и канадец, вынужден был в течение тысячелетий уживаться с природой. Не воевать, а дружить, причем взаимовыгодно. А следовательно, постоянно креативить, потому что за природой же не угонишься. Она вечно выдает что-то новое, она эволюционирует. И ты вынужден в этот поток эволюции встраиваться.
Пока мы сидим в кафе, Водяник рассказывает, что написал статью о креативности в России, которую даже опубликовали на сайте ЕР. И в своей традиционной манере — будто травит байки — приводит примеры, доказывающие, что сейчас в России с креативом туговато. Все потому, что перестали взаимодействовать с природой.
– Вот креативен ли человек, который купил условно тысячу гектаров земли, засеял все пшеницей, отгрохал модерновый дом? Нифига. Потому что у него средство производства — давно отошедшая технология. Более того, он не учитывает, что пшеницу выращивать уже невыгодно, — Водяник делает паузу и театрально закатывает глаза.
– А что он должен был посеять? — не понимаю я.
– Вот у меня бизнесмены тоже спрашивают: — «Чем можно заменить пшеницу?» — «Элементарно. У нас тыква растет?» — «Растет! Ты предлагаешь семечки производить?» — «Да ну, ребята! Почему вы воспринимаете тыкву, этот громадный плод, только как семечки? А мякоть зачем тогда?» — «Ну, кашу можно сварить», — Водяник явно входит в кураж. — Передо мной сидит человек, он заработал кучу денег, он вполне креативен, как ему кажется. Перед ним лежит тыква, он может сделать из нее кашу. И все! Поищи, покопайся, что в этой тыкве есть такого, что может быть тебе интересно. Как это выделить. И как превратить в товарную форму. — «А что из тыквы можно получить?» — «Глубже смотри, в мякоть! Пектин». Стоимость пектина порядка 40 евро за килограмм. Выход из тыквы порядка 30-40 процентов. А мы весь пектин из-за рубежа завозим. Вся мясомолочная и кондитерская промышленность, вся фармацевтика сидят на пектине. Какой маразм! А тыкву выращивать проще, чем пшеницу.
Водяник знает, о чем говорит. Будучи биохимиком, он занимался выделением полезных экстрактов из растений. К примеру, получал из арбузных косточек цитруллин — натуральное и дешевое лекарство от сердечно-сосудистых заболеваний и аналог виагры.
– Тогда уж мышление должно быть креативным в масштабах страны.
– Ясен пень.
– Как это сделать-то?
– Через такие структуры, как ботанический сад. Это же еще и площадка для интерпретации научных знаний в доступной форме.
Мне кажется, что презентабельный мужчина за соседним столиком, отложив газету и мобильник, записывает в блокнот все, что Водяник говорит. Сейчас побежит покупать гектары и возделывать тыкву. Директору ботсада стоять бы за кафедрой, у него неплохо получается привлекать внимание — все наши соседи как будто пришли на публичную лекцию, даже кофе не пьют — слушают.
Однажды Водяник поспорил, что превратит бесперспективную территорию, отданную под застройку, в парк.
– Ты больной, ничего у тебя не получится, у нас в стране так не бывает, — сказали Водянику.
Водяник нашел заброшенную балку, с одного края которой стоял небольшой храм, с другого — пивной ресторан, а посередине должны были быть построены многоэтажки. Расписал настоятелю храма, как ему будет отвратительно находиться рядом с небоскребами, и как прекрасно — с парком. Соблазнил владельца пивнушки тем, что молодожены, которые будут венчаться в парке у настоятеля, отмечать свадьбы будут в его ресторане.
– И церкви хорошо, и бизнесу неплохо, — рассуждает Водяник. — А если бы я вел себя как Чирикова, бизнес бы от меня отвернулся сразу. Церковь бы меня прокляла. Часть жителей близлежащей девятиэтажки меня бы поддержала до тех пор, пока власть не раздала бы им продуктовые наборы. И парка бы не было.
***
Причина успеха директорской деятельности кроется в противоречивости его характера. Он — человек принципиальный, но умеет договариваться.
– Вот человек понял, зачем жить и любить, стал креативным. Принципы обустройства города вновь обретены. Что происходит дальше?
– Формируется гражданское общество. Все начинается с социологии, с понимания каждым жителем, зачем он живет в городе и что нужно делать, чтобы ему жилось хорошо. Причем важно, чтобы он понимал свою функцию и функцию всех звеньев обустройства города. В старом городе возникал ли у кого-то вопрос, куда пойти, чтобы подковать лошадь? К кузнецу. Все коммуникации были достаточно прозрачные и понятные. В миллионном городе коммуникационные связи представляют собой сложнейшую систему, и в ней нужно ориентироваться. Всегда нужно знать, куда пойти и с кем поговорить для решения какой-то проблемы. Начиная с того, как борщ приготовить, заканчивая тем, как изменить мир. Чем больше многообразия взаимодействий, тем более совершенная система получается. Для этого ботсад тоже заточен, чтобы можно было сесть на полянке, на лоне природы и проговорить такие ситуации — как самоорганизоваться, чтобы друг друга не покусать.
– И как же?
– Очень важно увидеть многослойность общества и работать с местным сообществом. Любое доброе дело, если его делать в лоб, становится злом. Нужно учитывать все интересы, а то и использовать их. Иначе — никак. Такая вот фиговина с морковиной.
Ботсад для демиурга Водяника как город солнца для Кампанеллы. Идея-фикс и бизнес-проект — сотворить на своих 160 гектарах что-то вроде экогосударства, в котором все будет построено на принципах открытого диалога человека с природой и человека с человеком.
Сказать, что звучит утопично, значит не сказать ничего.
Водяник вспоминает любимый пример зрелого гражданского общества — ботанический сад в Осло.
Шестьдесят общественных организаций. Четыре слоя людей. Нижний слой — активисты, которые обладают горизонтальными связями между сообществами. Дальше эти активисты в точке пересечения своих интересов выходят на второй слой. Там — медиаторы, которые обеспечивают полилог между сообществами, учитывая интересы каждого (у людей же разные интересы, хоть они и живут в одном городе), согласовывают их, формируют общие смыслы. Они в свою очередь тоже контактируют в горизонтали. Базовые медиаторы, вырабатывающие новые идеи и пути решения проблем, идут дальше. Все наработки отдают брокерам — связующему звену между обществом и властью. Те находят общий язык, видят проблематику у власти и внизу и сращивают ее для создания общего смысла.
– Как четырехслойный пирог, — улыбается Водяник.
– Ну, с Осло все понятно. Насколько в России возможно такое развитие ситуации?
– Возможно. За пять лет борьбы за ботсад я попытался отдельно взятые куски этой модели реализовать на себе. Мог ли я представлять, что я, на тот момент безработный, буду говорить с Сурковым и получу его поддержку? Бред. Оказалось, у нас с ним были общий смысл и общая тема. Мне по барабану, в какой он партии, в каком он Кремле, — говорит Водяник, который не состоит ни в какой партии. — У него есть проблема и рычаг, который может эту проблему решить, и у меня с ним проблема совпадает. Можно, конечно, в форуме матюками крыть всех и вся. Базара нет — ты тоже прослывешь активным блогером. Но если ты хочешь решить проблему, ты должен искать тему для диалога. Причем это должен быть диалог на равных.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
